В шестнадцать лет я услышала идею о смерти на пике наслаждения. Она была преподнесена в виде байки о каком-то буддистском монахе. Или не монахе. Или не буддистском. Я ничего не помню из этой истории, кроме, собственно, главной идеи. Разве что то, что она была безумно красивая, и от нее захватывало дух.
Говорят, бывают такие моменты, когда хорошо настолько, что остается только пустота. Эйфория, невероятно болезненная от осознания исключительности этого состояния. Так хорошо тебе уже не будет. Дикая боль и экстаз уравновешиваются, и остается ничто. Тогда очень хочется умереть, чтобы не было никакого "потом".
Я стала измерять жизнь в таких моментах. Они случались очень редко, но всякий раз мысль о том, что было бы хорошо умереть прямо здесь и сейчас, возносила меня еще выше. Это - чувство из тех, что приходят совершенно случайно и необоснованно. Я помню, как сидела на пассажирском сидении машины, мчащейся с бешеной скоростью по пустой дороге, и умоляла небо о смерти. Любое "потом" было бы слишком бледным для этого мгновения.
Эта ночь стала одним моментом пика, растянутым на дискретное множество бесконечных секунд. Нежность, такая пронзительная, что ни одним земным звуком не выразить, - и всепоглощающая боль от каждого уходящего момента. Чувство, не имеющее ничего общего с тем, что называют любовью, не зафиксированное ни в одном языке мира. Непостижимое, как безграничность вселенной. Самое большее, что может быть даровано человеку природой. Лучший момент, чтобы разорвать сердце одним резким сокращением. Момент прозрения, момент касания небес, единственное, что действительно имеет значение. Невесомое прикосновение вечности, оставляющее танковые борозды в душе.