Минус сто сорок и вечное лето.
Порой случается так, что ты "вырастаешь" из человека - как из старой детской одежды, как из нелепого подросткового максимализма, как из ранее написанных тобой же стихов.
И, вроде бы, человек сам по себе ничуть хуже не становится - та же улыбка, такие же интересные истории, тот же запах, исходящий от тонкой и мягкой, словно шелковой, кожи, то же самое обаяние, что и раньше. Но что-то внутри больше не ёкает, сердце не сжимает невидимая рука, дыхание ровное и спокойное.
Солнечный мальчик по-прежнему прекраснее всех на свете и навсегда останется таковым, я не намерена отказываться от своих слов. Просто меня это больше не волнует. Чувства, которые не нашли отклика, со временем угасают. А если не угасают сами - их хоронят, засыпают грузом рутины, как огонь землёй, как реактор - песком, свинцом и бетоном. И больше к этому не возвращаются.
И когда в тесноте старого лифта внезапно погас свет, я почти не медлила, прежде чем остановить его руки. Разве что минуту - чтобы убедиться в том, что сводившее меня с ума месяцев восемь назад чувство больше не дает о себе знать. Всё закончилось.
На обратном пути обсуждаем какие-то насущные дела - ремонт, экзамен на категорию А, подключение дома, которое я выбила для него в начале года. Целых шесть месяцев ковырялись с проектом - и вот наконец-то готово, я чертовски рада, что смогла помочь и быть полезной. А еще больше я рада, что переболела им окончательно.
Такие персонажи подобны ветрянке - лучше ими переболеть в детстве. Чем ты взрослее, чем сложнее с этим справиться.
Ночью я со спокойной душой засыпаю в Лёшиных объятиях, уткнувшись лбом в россыпь веснушек на его плечах.
Весьма забавно - выпивая новогоднее шампанское под бой курантов я думала только о Рыжем. И ведь получила в конечном итоге Рыжего - только уже совершенно другого
Надо бы, конечно, учиться точнее формулировать желания, но сейчас об этом можно уже не задумываться, ибо конечный результат меня более чем устраивает. Надолго ли - дело десятое. Подумаю об этом в другой раз, пожалуй.
И, вроде бы, человек сам по себе ничуть хуже не становится - та же улыбка, такие же интересные истории, тот же запах, исходящий от тонкой и мягкой, словно шелковой, кожи, то же самое обаяние, что и раньше. Но что-то внутри больше не ёкает, сердце не сжимает невидимая рука, дыхание ровное и спокойное.
Солнечный мальчик по-прежнему прекраснее всех на свете и навсегда останется таковым, я не намерена отказываться от своих слов. Просто меня это больше не волнует. Чувства, которые не нашли отклика, со временем угасают. А если не угасают сами - их хоронят, засыпают грузом рутины, как огонь землёй, как реактор - песком, свинцом и бетоном. И больше к этому не возвращаются.
И когда в тесноте старого лифта внезапно погас свет, я почти не медлила, прежде чем остановить его руки. Разве что минуту - чтобы убедиться в том, что сводившее меня с ума месяцев восемь назад чувство больше не дает о себе знать. Всё закончилось.
На обратном пути обсуждаем какие-то насущные дела - ремонт, экзамен на категорию А, подключение дома, которое я выбила для него в начале года. Целых шесть месяцев ковырялись с проектом - и вот наконец-то готово, я чертовски рада, что смогла помочь и быть полезной. А еще больше я рада, что переболела им окончательно.
Такие персонажи подобны ветрянке - лучше ими переболеть в детстве. Чем ты взрослее, чем сложнее с этим справиться.
Ночью я со спокойной душой засыпаю в Лёшиных объятиях, уткнувшись лбом в россыпь веснушек на его плечах.
Весьма забавно - выпивая новогоднее шампанское под бой курантов я думала только о Рыжем. И ведь получила в конечном итоге Рыжего - только уже совершенно другого
Надо бы, конечно, учиться точнее формулировать желания, но сейчас об этом можно уже не задумываться, ибо конечный результат меня более чем устраивает. Надолго ли - дело десятое. Подумаю об этом в другой раз, пожалуй.